Как пережить смерть близкого человека - «Стиль жизни»

Через что мы проходим, переживая горе?

Когда умирает близкий человек, мы ощущаем, что связь с ним рвется — и это доставляет нам сильнейшую боль. Болит не голова, не рука, не печень, болит душа. И невозможно ничего сделать, чтобы эта боль раз — и прекратилась.

Часто скорбящий человек приходит ко мне на консультацию и говорит: «Уже две недели прошло, а я никак не могу прийти в себя». Но разве можно прийти в себя за две недели? Ведь после тяжелой операции мы не говорим: «Доктор, я уже десять минут лежу, и ничего еще не зажило». Мы понимаем: пройдет три дня, врач посмотрит, потом снимет швы, рана начнет заживать; но могут возникнуть осложнения, и какие-то этапы придется проходить снова. На все это может уйти несколько месяцев. А здесь речь не о телесной травме — а о душевной, чтобы ее излечить, обычно требуется около года или двух. И в этом процессе есть несколько последовательных стадий, перепрыгнуть через которые невозможно.

Какие это стадии? Первое — шок и отрицание, затем гнев и обида, торг, депрессия и, наконец, принятие (хотя важно понимать, что любое обозначение стадий — условное, и что у этих этапов нет четких границ). Некоторые проходят их гармонично и без задержек. Чаще всего это люди крепкой веры, у которых есть ясные ответы на вопросы, что такое смерть и что будет после нее. Вера помогает правильно пройти эти этапы, пережить их один за другим — и в итоге войти в стадию принятия.

А вот когда веры нет, смерть близкого человека может стать незаживающей раной. Например, человек может на протяжении полугода отрицать утрату, говорить: «Нет, я не верю, этого не могло случиться». Или «застрять» на гневе, который может быть направлен на врачей, которые «не спасли», на родственников, на Бога. Гнев может быть направлен и на самого себя и продуцировать чувство вины: я недолюбил, недосказал, не остановил вовремя — я негодяй, я виновен в его смерти. Таким чувством подолгу мучаются многие люди.

Однако, как правило, достаточно нескольких вопросов, чтобы человек разобрался со своим чувством вины. «Разве вы хотели смерти этого человека?» — «Нет, не хотел». — «В чем же тогда вы виновны?» — «Это я послал его в магазин, а если бы он туда не пошел, то не попал бы под машину». — «Хорошо, а если бы вам явился ангел и сказал: если ты пошлешь его в магазин, то этот человек умрет, как бы вы тогда себя повели?» — «Конечно, я бы тогда никуда его не послал». — «В чем же ваша вина? В том, что вы не знали будущего? В том, что вам не явился ангел? Но при чем тут вы?»

У некоторых людей сильнейшее чувство вины может возникнуть и просто из-за того, что прохождение упомянутых этапов у них затягивается. Друзья и коллеги не понимают, почему он так долго ходит мрачный, неразговорчивый. Ему и самому от этого неловко, но он ничего с собой сделать не может.

А у кого-то, наоборот, эти этапы могут буквально «пролететь», но спустя время травма, которую они не прожили, всплывает, и тогда, возможно, даже переживание смерти домашнего животного дастся такому человеку с большим трудом.

Ни одно горе не обходится без боли. Но одно дело, когда при этом ты веришь в Бога, и совсем другое, когда ни во что не веришь: тут одна травма может накладываться на другую — и так до бесконечности.

Поэтому мой совет людям, которые, предпочитают жить сегодняшним днем и откладывают главные жизненные вопросы на завтра: не ждите, когда они свалятся на вас, как снег на голову. Разберитесь с ними (и с самими собой) здесь и сейчас, ищите Бога — этот поиск поможет вам в момент расставания с близким человеком.

И еще: если чувствуете, что не справляетесь с потерей самостоятельно, если уже полтора-два года нет динамики в проживании горя, если есть чувство вины, или хроническая депрессия, или агрессия, обязательно обратитесь к специалисту — психологу, психотерапевту.

Не думать о смерти — это путь к неврозу

Недавно я анализировал, как много картин знаменитых художников посвящено теме смерти. Раньше художники брались за изображение горя, скорби именно потому, что смерть была вписана в культурный контекст. В современной культуре нет места смерти. О ней не говорят, потому что «это травмирует». В действительности же травмирует как раз обратное: отсутствие этой темы в поле нашего зрения.

Если в разговоре человек упоминает, что у него кто-то погиб, то ему отвечают: «Ой, извини. Наверное, тебе не хочется об этом говорить». А может быть, как раз наоборот, хочется! Хочется вспомнить об умершем, хочется сочувствия! Но от него в этот момент отстраняются, пытаются сменить тему, боясь огорчить, задеть. У молодой женщины умер муж, а близкие говорят: «Ну, не переживай, ты красивая, ты еще выйдешь замуж». Или сбегают как от чумной. Почему? Потому что сами боятся думать о смерти. Потому что не знают, что говорить. Потому что нет никаких навыков соболезнования.

Вот в чем главная проблема: современный человек боится думать и говорить о смерти. У него нет этого опыта, ему его не передали родители, а тем — их родители и бабушки, жившие в годы государственного атеизма. Потому сегодня многие не справляются с переживанием потери самостоятельно и нуждаются в профессиональной помощи. Например, бывает, что человек сидит прямо на могиле матери или даже там ночует. От чего возникает эта фрустрация? От непонимания, что произошло и что делать дальше. А на это наслаиваются всевозможные суеверия, и возникают острые, иногда суицидальные проблемы. К тому же, рядом часто оказываются также переживающие горе дети, и взрослые своим неадекватным поведением могут нанести им непоправимую душевную травму.

Но ведь соболезнование — это «совместная болезнь». А зачем болеть чужой болью, если твоя цель – чтобы тебе было хорошо здесь и сейчас? Зачем думать о собственной смерти, не лучше ли отогнать эти мысли заботами, что-нибудь себе купить, вкусно поесть, хорошо выпить? Страх того, что будет после смерти, и нежелание об этом думать включает в нас очень детскую защитную реакцию: все умрут, а я нет.

А между тем и рождение, и жизнь, и смерть — звенья одной цепи. И глупо это игнорировать. Хотя бы потому, что это — прямой путь к неврозу. Ведь когда мы столкнемся со смертью близкого человека, мы не справимся с этой потерей. Только изменив свое отношение к жизни, можно многое исправить внутри. Тогда и горе пережить будет намного легче.

Стирайте суеверия из своего сознания

Я знаю, что на почту «Фомы» приходят сотни вопросов о суевериях. «Протерли памятник на кладбище детской одеждой, что теперь будет?» «Можно ли поднять вещь, если уронил на кладбище?» «Уронила в гроб платочек, что делать?» «На похоронах упало кольцо, к чему этот знак?» «Можно ли вешать фото умерших родителей на стене?»

Начинается завешивание зеркал — ведь это, якобы, ворота в другой мир. Кто-то убежден, что сыну нельзя нести гроб матери, а то покойнице будет плохо. Какой абсурд, кому же как не родному сыну нести этот гроб?! Конечно, ни к православию, ни к вере во Христа система мира, где случайно упавшая на кладбище перчатка являет собой некий знак, никакого отношения не имеет.

Думаю, это тоже от нежелания заглянуть внутрь себя и отвечать на действительно важные экзистенциальные вопросы.

Не все люди в храме являются экспертами по вопросам жизни и смерти

Владимиров Иван (1869- 1947). Похороны

Для многих потеря близкого человека становится первым шагом на пути к Богу. Что делать? Куда бежать? Для многих ответ очевиден: в храм. Но важно помнить, что даже в состоянии шока надо отдавать себе отчет, зачем именно и к кому (или Кому) ты туда пришел. Прежде всего, конечно, к Богу. Но человеку, который пришел в храм впервые, который, может быть, не знает с чего начать, особенно важно встретить там проводника, который поможет разобраться во многих вопросах, не дающих ему покоя.

Этим проводником, конечно, должен бы стать священник. Но у него далеко не всегда есть время, у него часто весь день расписан буквально по минутам: службы, разъезды и много чего еще. И некоторые батюшки поручают общение с новопришедшими волонтерам, катехизаторам, психологам. Иногда эти функции частично выполняют даже свечники. Но надо понимать, что в церкви можно наткнуться на самых разных людей.

Это как если бы человек пришел в поликлинику, а гардеробщица ему сказала: « У тебя что болит-то?» — «Да, спина». — «Ну, давай я тебе расскажу, как лечиться. И литературу дам почитать».

В храме то же самое. И очень грустно, когда человек, который и так ранен потерей своего близкого, получает там дополнительную травму. Ведь, честно говоря, не каждый священник сумеет правильно выстроить общение с человеком в горе — он ведь не психолог. Да и не каждый психолог справится с этой задачей, у них, как и у врачей, есть специализация. Я, например, ни при каких обстоятельствах не возьмусь давать советы из области психиатрии или работать с алкозависимыми людьми.

Что уж говорить о тех, кто раздает непонятные советы и плодит суеверия! Часто это околоцерковные люди, которые в церковь не ходят, но заходят: ставят свечи, пишут записки, освящают куличи, — и все знакомые к ним обращаются как к экспертам, которые все знают о жизни и смерти.

Но с людьми, переживающими горе, надо говорить на особом языке. Общению с горюющими, травмированными людьми надо учиться, и к этому делу надо подходить серьезно и ответственно. На мой взгляд, в Церкви это должно быть целым серьезным направлением, ничуть не менее важным, чем помощь бездомным, тюремное или любое другое социальное служение.

Чего ни в коем случае нельзя делать — это проводить какие-то причинно-следственные связи. Никаких: «Бог ребенка забрал по твоим грехам»! Откуда вы знаете то, что одному только Богу известно? Такими словами горюющего человека можно травмировать очень и очень сильно.

И ни в коем случае нельзя экстраполировать свой личный опыт переживания смерти на других людей, это тоже большая ошибка.

Итак, если вы, столкнувшись с тяжелым потрясением, пришли в храм, будьте очень осторожны в выборе людей, к которым обращаетесь со сложными вопросами. И не стоит думать, что в церкви вам все что-то должны — ко мне на консультации нередко приходят люди, оскорбленные невниманием к ним в храме, но забывшие, что они не центр вселенной и окружающие не обязаны выполнять все их желания.

А вот сотрудникам и прихожанам храма, если к ним обращаются за помощью, не стоит строить из себя эксперта. Если вам хочется по-настоящему помочь человеку, тихонько возьмите его за руку, налейте ему горячего чая и просто выслушайте его. Ему от вас требуются не слова, а соучастие, сопереживание, соболезнование — то, что поможет шаг за шагом справиться с его трагедией.

Если умер наставник…

Часто люди теряются, когда лишаются человека, который был в их жизни учителем, наставником. Для кого-то это — мама или бабушка, для кого-то — совершенно сторонний человек, без мудрых советов и деятельной помощи которого сложно представить свою жизнь.

Когда такой человек умирает, многие оказываются в тупике: как жить дальше? На стадии шока такой вопрос вполне естественен. Но если его решение затягивается на несколько лет, это кажется мне просто эгоизмом: «мне был нужен этот человек, он мне помогал, теперь он умер, и я не знаю, как жить».

А может, теперь тебе надо помочь этому человеку? Может быть, теперь твоя душа должна потрудиться в молитве об усопшем, а твоя жизнь — стать воплощенной благодарностью за его воспитание и мудрые советы?

Если у взрослого человека ушел из жизни важный для него человек, который давал ему свое тепло, свое участие, то стоит вспомнить об этом и понять, что теперь ты, как заряженный аккумулятор, можешь это тепло раздавать другим. Ведь чем больше ты раздашь, чем больше созидания принесешь в этот мир — тем больше заслуга того умершего человека.

Если с тобой делились мудростью и теплом, зачем плакать, что теперь некому больше это делать? Начинай делиться сам — и ты получишь это тепло уже от других людей. И не думай постоянно о себе, потому что эгоизм — самый большой враг переживающего горе.

Если умерший был атеистом

На самом деле каждый во что-то верит. И если ты веришь в жизнь вечную, значит, ты понимаешь, что человек, провозглашавший себя атеистом, теперь, после смерти — такой же, как и ты. К великому сожалению, он осознал это слишком поздно, и твоя задача теперь — помочь ему своей молитвой.

Если ты был близок с ним, то в какой-то степени ты — продолжение этого человека. И от тебя теперь многое зависит.

Дети и горе

Константин Маковский. Похороны ребёнка в деревне. 1872

Это отдельная, очень большая и важная тема, ей посвящена моя статья «Возрастные особенности переживания горя». До трех лет ребенок вообще не понимает, что такое смерть. И только лет в десять начинает формироваться восприятие смерти, как у взрослого человека. Это надо обязательно учитывать. Кстати, об этом много говорил митрополит Сурожский Антоний (лично я считаю, что он был великим кризисным психологом и душепопечителем).

Многих родителей волнует вопрос, должны ли дети присутствовать на похоронах? Смотришь на картину Константина Маковского «Похороны ребенка» и думаешь: сколько детей! Господи, зачем они там стоят, зачем на это смотрят? А почему бы им там не стоять, если взрослые им объясняли, что смерти бояться не нужно, что это — часть жизни? Раньше детям не кричали: «Ой, уйди, не смотри!» Ведь ребенок чувствует: если его так отстраняют, значит, происходит что-то жуткое. И тогда даже смерть домашней черепашки может обернуться для него психическим заболеванием.

А детей в те времена и прятать было некуда: если в деревне кто-то умирал, все шли с ним прощаться. Это естественно, когда дети присутствуют на отпевании, оплакивают, учатся реагировать на смерть, учатся делать что-то созидательное ради усопшего: молятся, помогают на поминках. И родители зачастую сами травмируют ребенка тем, что пытаются укрыть его от негативных эмоций. Некоторые начинают обманывать: «Папа уехал в командировку», и ребенок со временем начинает обижаться — сначала на папу за то, что не возвращается, а затем и на маму, ведь он чувствует, что она что-то не договаривает. А когда потом открывается правда… Я видел семьи, где ребенок уже просто не может общаться с матерью из-за такого обмана.

Меня поразила одна история: у девочки умер папа, и ее учительница — хороший педагог, православный человек — сказала детям, чтобы они не подходили к ней, потому что ей и так плохо. А ведь это значит, травмировать ребенка еще раз! Страшно, когда даже люди с педагогическим образованием, люди верующие не понимают детскую психологию.

Дети ничем не хуже взрослых, их внутренний мир ничуть не менее глубок. Конечно, в разговорах с ними надо учитывать возрастные аспекты восприятия смерти, но не надо прятать их от скорбей, от трудностей, от испытаний. Их надо готовить к жизни. Иначе они станут взрослыми, а справляться с потерями так и не научатся.

Что значит «пережить горе»

Полностью пережить горе — это значит превратить черную скорбь в светлую память. После операции остается шов. Но если он хорошо и аккуратно сделан, он уже не болит, не мешает, не тянет. Так и тут: шрам останется, мы никогда не сможем забыть о потере — но переживать ее мы будем уже не с болью, а с чувством благодарности к Богу и к умершему человеку за то, что он был в нашей жизни, и с надеждой на встречу в жизни будущего века.